Ирисы. Касатики. Пивники. Самые вездесущие цветы в моей жизни. Растут почти вот везде, от Аляски до Китая. По-гречески - радуга. В честь Ириды.
Ирисы.
Любимые цветы небесной кошки.
Задумчиво бредёшь по нахмурившемуся Волгограду. Предзакатное время - город весь голубой. Ощущение, будто небо светит. Даже фонари - и те голубоватые. Прохладно - не от погоды, от цвета. И нежно-индиговые ирисы в руке у тебя тоже голубизной отливают.
Идёшь. Хмуришься. Думаешь.
Думаешь о том, что кошка не любит ждать.
А Волга гудит - пароходами и баржами сотрясает сон речных гадов, застрявших меж слоями воды. Гадам не нравится гудёж. Гадам хочется застыть и не шевелиться, только так, чтоб никогда не хотеть есть и чтоб тебя никто не съел. Гады - вообще ленивые существа, на самом деле.
Думаешь о том, что кошка питается такими гадами на полдник.
Вот университет. Белый - а, нет, вру, голубоватый! - ослепительный университет. Там из тебя лепят педагога. Преподавателя. Учителя. И много таких ещё издевательств. Лепят - не потому, что ты пластилин, а потому что податься больше некуда и делать нечего. Ну, не выгоняют, денежку раз в месяц дают, и то хорошо.
Думаешь о том, что кошке понравятся твои успехи.
Тем временем Волгоград уже проскочил закат. Внезапно скоро наступили сумерки. Впервые отмечаешь, что весь город, в видимой его части, рыжий. Небо рыжее с переливами в фиалки. Уличные фонари рыжие. Свет в окнах рыжий. Витрины закрывающихся магазинов рыжие. Всё рыжее. Даже отражение шлюза в Волге, и то рыжее. Вдохновляешься. Хочешь нарисовать. Вспоминаешь, что не умеешь, и забиваешь ногами мысль, что когда-нибудь ещё научишься.
Думаешь, что пока существует это пресловутое "когда-нибудь", суть кроется именно в "-нибудь". Кошка недовольно фыркнет. Но долгоиграющие душевные конфликты её мало заботят.
А кошка между тем ласково щурится, наблюдая звёздным глазом, первым на небосводе, за тобой сквозь толщу туч и густой воздух. Аккуратно загораются, словно с разрешения, такие же глазки по всему кошачьему телу. Отчаянно хочешь увидеть её очертания и не можешь, порываясь себя усмирить - мол, нет никакой кошки. Не хочешь не верить.
Думаешь, что кошке бы не понравились такие мысли.
А кошка тем временем ласково подгребает звёздочки себе под лапки.
Небесная кошка любит спускаться по ночам в степи области и гулять там. По спинам дремлющих коров, по ямкам кротов, по полевым цветам. Кошка любит ирисы - радужные слёзы богини. Ты видел, как много бывает ирисов? Вот и кошка нет. Поэтому она спускается всё чаще и чаще.
И однажды ты заметил её.
Большую, прозрачную, сиящую кошку, подминающую под себя стебельки несчастной степной флоры. Всё её тело - тусклые звёзды - души тех, кого она забрала. Кошка обернулась и взглянула прямо в тебя. Но ты не ушёл.
С тех самых пор кошка неустанно наблюдает за тобой, денно и нощно, в здравии и болезни, в жизни и смерти.
Вот есть люди, женатые на хобби. Есть на работе. А ты женат... на мечте. На неведомой субстанции, привидевшейся одной чудесной августовской ночью пятнадцатого.
Казалось, кошка влюбилась в тебя. Потому и не отпускала.
Потому и ждала.
И мурлыкала тебе во снах.
И чудилась в лужах.
И ластилась к кончикам пальцев.
И фыркала в шею.
И любила ирисы.
А ты нёсешь и нёсешь себе эти ирисы. Ну, то есть не себе. Кошке, конечно же. Кошка обитает на странном холмике, в основании которого стоит тёмная плита. Буквы почти стёрлись, даты выветрились, эпитафии улетели. Только вот фамилия у вас общая. Это всегда поражает и удивляет тебя, всякий раз, как ты приходишь. Как это - у небесной кошки и какого-то тебя одна фамилия? Случайность...
А ты надеешься.
Надеешься, что когда кошка в очередной раз спустится с небес, то заберёт с собой эти злополучные ирисы и твою тоску с собой. Память она уже забрала, как и сон. Осталась только тоска и усталость.
И ирисы.